И не было никого-3, Шерлок

Я знаю, что не одна рыдаю над сценой "Who You Really Are".
Но каждый раз, когда размышляю о ней, думаю, как она жестока. Как сильны любовь и надежда Шерлока, столь же бесполезны его усилия. Спустя тридцать лет заключения, психологических экспериментов, пыток и убийств, я не думаю, что у Эвр есть шанс исцелиться или выйти на свободу. Насколько немилосердно возвращать ее к осознанию реальности? Сколь непростительно - не попытаться?

И не было никого

Глава 3. Расстроенные

Среди всех своих декораций Эвр казалась прекрасной.

Ее лицо было неподвижным и ясным. Вот что отличало ее. Шерлок видел бледные застывшие лица, похожие на маски; видел мертвые светлые глаза, преследующие его из толпы. Глубокие тени носогубных складок были так же знакомы, так ложились тени на кукольные лица из воска и напомаженные лица мертвецов.

Но в тех, других, было лишь одно чувство. Оно осветило глаза Джеймса Мориарти за миг до выстрела, стекало ядом из уст Чарльза Магнуссена. Заставило Вивьен Норбери улыбаться с жалостливым интересом, прежде чем ее увели, и восхищенно вздыхать на допросах Калвертона Смита.

Это чувство направляло Шерлока в игре с Джефферсоном Хоупом. С тех пор он знал разницу между беспощадным стремлением к совершенству и уничтожающей жаждой жить, с которой ты отказываешься выбирать и приставляешь дуло к собственному подбородку.

Поэтому он знал: Эвр другая. Ее взгляд был сосредоточенным, и лишь занявший ее ум вопрос ускользал пока от понимания. Лицо ее, неподвижное и в глубоких тенях, было лишено всяких чувств. Эвр отвернулась, занятая своей проблемой, и все наблюдатели видели только тело рано состарившейся женщины, запертой среди камня, металла, стекла и света.

Шерлок не был наблюдателем. Всю жизнь он изучал, чтобы что-то изменить. Математические формулы, строгие и красивые в простоте решений, раскрывали мир. Они позволяли человеку взглянуть на вещи, делая их из бесконечно далеких просто далекими, и мир можно было, постаравшись, рассмотреть на ладони. И, согласно теории относительности, вещи переставали быть прежними, когда на них кто-то смотрел.
Они обретали значение, которое оставалось трактовать, и этому Шерлок учился без устали и не был намерен отступать. Никогда. Не сейчас.

Не сейчас, когда все, что было нужно Эвр, это чтобы кто-то смотрел на нее, только на нее, и трактовал то, чем она могла стать. Она не умела, но страстно того желала.

Шерлок понимал, наконец, почему Эвр выбрала его. Она хотела, чтобы именно Шерлок спас ее - играл с ней, - и одно за другим вложила в него умения, которые должны были им помочь. Она дала ему свою скрипку, потому что музыка была одним из математически точных универсальных языков. Дала ему страх и отчуждение, чтобы он знал, от чего должен ее спасти. И, наконец, дала потерю, чтобы он бросился искать - и нашел ее в конце пути.

Он знал теперь, что должен искать. Ее маленькие руки легкие и теплые. Ее улыбка задумчивая и голос мечтательный.

Ей нравятся звезды.

* * *

Скрипку Страдивари вернули в ее камеру.

Ее было приятно держать в руках. Немного тяжелее его собственной скрипки, с более крупным грифом и длинным смычком. Все струны были идеально натянуты, волос смычка недавно сменен и не пострадал от того, как быстро, пронзительно играла Эвр.

Это подарок.

От кого?

От меня.

Он нашел в доме Майкрофта свою - их - детскую скрипку. Она была в идеальном состоянии, но Шерлок не прикоснулся к струнам. Она была такой маленькой.

Пока Эвр спала, санитар аккуратно уложил скрипку на стол и рядом с ней смычок. Футляр и инструменты для ухода были запрещены, и по распоряжению Майкрофта по первому требованию Эвр скрипку отвозили в мастерскую и возвращали в тот же день. В этот раз о ней позаботился Шерлок.

Один в тишине чужого дома он долго играл, ни о чем не думая. Стоило закрыть глаза, и мелодия срывалась в бесконечное безутешное вибрато. Майкрофт вечером был тревожен, но Шерлоку, наконец, дышалось спокойно.

Эвр не заметила скрипку.

* * *

Шерлок знал, что всегда останавливается на невидимой границе, очерченной ее предупреждением. Он не отсчитывал и не смотрел, не протоптана ли дорожка. Граница была между ними.

Она была прочнее несуществующего стекла.

* * *

Он играл, играл и играл. Всегда безответно.

Однажды он был таким уставшим: на Бейкер-стрит укладывали полы, Рози научилась прятаться, Лестрейд завалил висяками, наступили жаркие бессонные ночи. В вертолете он почти задремал, и голову из-за этого обложило как ватой.

Но это было лучше, чем сидеть в аквариуме Шерринфорда.

Шерлок подумал об этом и не сдержал дрожи, передавшейся тут же струнам.

Эвр не пощадила его. Она сыграла резко и презрительно, сократила секвенцию, и почти испорченные Шерлоком ноты прозвучали наотмашь. Это был ответ, которого он так ждал, но главным был взгляд Эвр: столь же резкий, вызывающий, требующий продолжать.

Они играли, Шерлок ошибался чаще, чем когда-либо прежде, но Эвр не давала ему исправляться. Все его ошибки она высмеивала сразу же, подхватывая мотив и превращая наметившуюся фальшь в шутку, а неуверенность - в преследование. Это было похоже на их детство, но теперь Эвр не наказывала и не учила. Это было их "горячо-холодно", и Шерлок начал улыбаться.

Эвр не говорила, но теней на ее лице стало меньше.

* * *

После визита в Шерринфорд родителей Майкрофт, непривычно растерянный, отвел Шерлока в свой кабинет. Долго молчали; Майкрофт возился с чаем, у Шерлока просто гудели руки.

- Надеюсь, ты не тешишь себя надеждой о спасении Офелии, - выговорил Майкрофт. Посмотрел прямо, передавая чай. - Ее не выпустят отсюда, Шерлок. Вне зависимости от моих пожеланий, ни сейчас, ни через еще тридцать лет. Ни один врач не признает ее здоровой или хотя бы безопасной для общества.

Несколько минут назад Эвр улыбалась Шерлоку, и в ее взгляде было озорство. Давай сыграем для них, братик. Давай сыграем.

- Майкрофт, как сильно я рисковал сам оказаться запертым здесь?

- После убийства Магнуссена - почти с гарантией, - любезно ответил Майкрофт. - В безопасности и под присмотром. К счастью, ты слишком полезен Англии на свободе.

- К счастью, Эвр я был полезен на свободе, - поправил Шерлок. - Трансляция оказалась весьма своевременной.

Сцепив пальцы, Майкрофт хмуро смотрел на брата. Они редко говорили о Мориарти и никогда раньше не говорили о самолете.

- Скажи мне, что мы закончили с играми, Шерлок, - такой тон он использовал, когда вырвал обещание составлять Список.

Шерлок испытал хорошо знакомое раздражение. Оно должно было скоро перерасти в ярость, под этим требовательным взглядом брата, обращенным свысока на ребенка, каким Шерлок давно не был.
Но другой ребенок был там. Он с недоверием смотрел на Шерлока.

- Норбери, - сказал он, и Майкрофт удивленно заморгал, откидываясь в кресле.

- Боюсь, не понимаю, при чем она здесь.

- Не имеет значения, - ответил Шерлок. - Да. Мы закончили с играми.

* * *

В следующий раз он пришел без скрипки и заговорил.

запись создана: 12.02.2017 в 19:39

@музыка: "Stopped Lying Down" David Arnold & Michael Price "Sherlock Season 4: The Lying Detective"

@темы: продолжение следует, И не было никого, Эвр "Фэйт" Холмс

---

И не было никого-2, Шерлок и Майкрофт

Можно ли написать о Майкрофте от лица Майкрофта? Мы лжем себе даже в мелочах, но болезненная честность ослепляет не хуже.
И нет никого лучше врага для этого рассказа.

И не было никого

Глава 2. Выздоравливающий

Было больно.

Когда непроглядная холодная ночь пошла, наконец, на убыль, боль стала всем, на чем он мог сконцентрироваться, не почувствовав, как мысли жестоко цепляются одна за другую. Ломота в руках, саднящие кисти, острый жар в прокушенной губе, глухо пульсирующая мигрень в затылке. Тупая тяжесть в мышцах, скованных транквилизаторами и холодом.

Он сидел, бессмысленно рассматривая сбитую кожу на костяшках, и старался ровно дышать. Вдох за выдохом тяжесть ускользала в отступающую темноту, и когда в светлеющем небе угасли последние звезды, Шерлок решил, что готов, и поднял взгляд.

Масгрейв-холл, замаскированный въевшейся копотью и поросший лишайником, не изменился ничуть. То был призрак, несущий воспоминания, и Шерлок не хотел, не хотел возвращаться туда, хоть это и было трусостью.
Он так устал бояться.

- Есть ли шанс, что это надгробие выдержит нас двоих?

Не отвечая, Шерлок качнулся назад, позволил себе расслабиться. Знание, которое он всегда отрицал, не подвело. Майкрофт стоял позади, так близко, что затылок Шерлока сразу же прижался к его груди и обнаженная шея ощутила тепло. Очень медленно, очень осторожно Майкрофт опустил руки, дрогнувшая ладонь легла на плечо Шерлока, другая скользнула по шее и ключице вниз, под распахнутый воротник.

- Как думаешь, - выговорил Шерлок, и почему-то это было так сложно, что приходилось останавливаться на каждом слове. В горле тоже саднило. - Может быть... с нами что-то не так...

Майкрофт промолчал, только руки его сжались крепче. Тогда обступившие Шерлока призраки, наконец, растаяли, и он смог закрыть глаза.

* * *

Он проснулся много часов спустя в знакомой тихой комнате. Позднее солнце просвечивало сквозь витражи и тонкий кремовый тюль, в далеком холле часы отбивали шесть, пахло книгами, мастикой, лавандовыми саше и хлопком. Еще пахло пылью, солью, потом и озерной водой - это уже от Шерлока.

Майкрофт отобрал полотенце, заставил сесть у разожженного камина, вручил переслащенный чай и вернулся к ноутбуку. Ворчал что-то под нос и благоухал парфюмом. Наворчавшись, сцепил ладони и уставился задумчиво перед собой.

Потом разошлись, и в комнате Шерлока было уже снова чисто и тихо.

* * *

Толкало что-то настойчиво, навязчиво. Надо было посмотреть. Посмотрел, но увидел только плещущуюся воду, поднявшуюся до груди, и скользящие в ней тени, вихрящиеся вокруг щиколоток. Когда одна из теней толкнулась в ладонь мокрым носом, вспомнил и вскрикнул.

- Глупый, - сказал Виктор, обиженно шмыгнул носом. - Такая простая загадка.

Он, онемев теперь, отступил и тут же разъярился на самое себя. Но Виктор уже осыпался грудой осклизлых косточек, а над грудой встало надгробие, зазолотились буквы на черном, сквозь грязь и дубовые ветви. Эти ветви росли, пока не сомкнулись над головой и стали тяжелыми потолочными балками, и Шерлок понял, что задыхается, зажимая рот и сотрясаясь в объятиях брата. И вспомнил, что Виктор мертв.

Майкрофт крепко держал, заставив уткнуться лицом в обтянутое вчерашней сорочкой плечо, и молчал. Шерлок любил его за то, что Майкрофт молчал.

Воспоминания теснились в груди, но, пока никто не требовал от Шерлока заговорить, были далеки и чужды. В них было до странного много света. Выцветшее зелено-голубое лето. Густая рыже-золотая осень.
Там были дети и не было никаких собак.

- Как убедили родителей не напоминать мне? - спросил Шерлок.

Майкрофт поморщился. Сорочку он все-таки поменял, теперь методично застегивал запонки. Шерлок гнездился в его гардеробной на единственном стуле, но это Майкрофт не удостоил вниманием.

- Ты болел, - сказал коротко. - Мама боялась психиатров, а еще больше - дядю Руди. Им и не хотелось помнить, Шерлок, это одна из типичных реакций.

Шерлок подумал о Рэйчел Уилсон и еще подумал, что лучше и правда не помнить. Но Дженнифер он теперь понимал.
Не хотел понимать, но, если честно, он ею немножко, самую малость, восхищался.

- Он когда-нибудь... пытался помочь?

Майкрофт посмотрел удивленно.

* * *

На обед приглашены были Джон и Лестрейд.

Было тихо. Джон расспрашивал, но Шерлок отговорился своей беспамятностью, Майкрофт вежливо улыбнулся, а Грег почел за лучшее утопиться в кофе.

Шерлоку не хватало Мэри. Он не знал, как бы она отреагировала, что бы сказала. Наверно, ничего. Она знала, что такое умирать и восставать из мертвых, и каково это, когда речь о твоей семье.
Она бы посмеялась над Шерлоком, пожалуй, и оскорбляла его, пока он сам не засмеется. Может быть, ей понравились бы загадки Эвр.

У Шерлока же припекало кожу на костяшках, и он мог простить за себя, но не за других.

Дурак, сказала Мэри ласково. Любовь - это дар. Она прощает все.

Иногда Мэри была слепа от своей любви. Но Шерлок тогда, пожалуй, лишь ненадолго прозревал.

Он вскочил, уронив что-то, и бросился в сад, подальше от пристального взгляда Майкрофта, от разлетевшихся листьями воспоминаний. Но воспоминания настигли и в саду, словно он был снова под кайфом и не мог отличить реальность от вымысла. Это были не Чертоги, он знал, было пока не до них. Просто в саду у Майкрофта непомерно рано цвели львиный зев и левкои, и стоял во влажном вечернем воздухе густой дух ночного табака. Раннее лето было в этом году.

Он сел на траву, запрокинул голову и вгляделся в знакомые созвездия. Он любил звезды и сейчас вдруг подумал: как хорошо, что мы тогда пошли гулять. Ночь была дождливая, но ближе к утру развиднелось, и я помню, как она смотрела на звезды. Это был не сон.

Сестра. У меня есть сестра.

Он тихонько напел ее песню и ясно услышал, как дрогнут тревожные, недоверчивые ноты вступления и как их подхватит стремительный диалог. Было столько боли и страха между ними, но не было ничего, что Шерлок не сумел бы сыграть.

* * *

Майкрофт дождался, пока закроется дверь, отрезав все звуки, и только тогда содрогнулся.

Он не ждал, что разговор будет легким; нет, он знал свою семью, этот крест он нес с гордостью уже много лет. Но было сложно сдержаться, когда столько лет он заботился о них всех и знал уже, как будет лучше. Он действительно знал.

У него были ритуалы, помогающие справляться. Было успокаивающее знание: если он ошибется, по крайней мере, они так и останутся в мирном неведении. Шерлок всегда беспокоил его, слишком быстрый, слишком категоричный, а кроме того, полный гнева и несогласия. Майкрофт никогда не сумел бы заставить его прислушаться. Он до сих пор не вполне понимал, что случилось, но умел быть благодарным за маленькие радости.

Ритуалы ослабевали, и он становился все беспомощнее, барахтающийся в этой внезапной пустоте от принятия решений. Но, по крайней мере, он мог любить своего брата, - этого права никто бы его не лишил.

Дверь снова открылась, и Шерлок, легок на помине, скользнул в кабинет, само очарование.

- Майкрофт, - сказал он тихо.

- Я все еще против, если тебе не интересно мое мнение.

- О, я знаю, - Шерлок улыбнулся и протянул руку.

Хмурясь, борясь за каждое мгновение, когда он еще мог что-то решать, Майкрофт вложил в ладонь Шерлока пропуск в Шерринфорд.

И затем, впервые за всю свою жизнь, свободно вздохнул.

запись создана: 12.02.2017 в 04:50

@музыка: "Brother Mine" David Arnold & Michael Price "Sherlock Season 4: The Final Problem OST"

@темы: продолжение следует, И не было никого, Эвр "Фэйт" Холмс

---

Самые частые обвинения, предъявленные Майкрофту, какие я вижу: что он упустил контроль над Шерринфордом; над Эвр; над Шерлоком; запер Эвр в Шерринфорде и/или отказал в адекватном лечении; он лгал семье долгие годы, в то же время используя Эвр; устроил долговременный психологический эксперимент над братом... В общем, Майкрофт нечеловечески могуч, в прошлой жизни его звали Арман дю Плесси, не меньше.

Кто этот человек?
Однажды он узнал, что его покойная сумасшедшая сестра жива и стала еще опаснее. Тридцать лет напролет он не смел отвести взгляда от брата, боясь за его жизнь, здоровье и психическое состояние. В то же время он обязан был идти по карьерной лестнице, и ковер у него из-под ног то и дело выдергивал тот же брат.
С непроницаемым лицом он охранял их друг от друга и от внешнего мира. И, что самое важное, он сохранил.

@темы: Майкрофт Холмс, неконструктивно по теме

---

4 сезон и далее, Эвр и Шерлок

Эмоциональный и немножко событийный fix-it четвертого сезона и The Final Problem. Все, произошедшее с Эвр, невероятно, но все же у нас это есть. Жить с этим - увольте.

Легкая психоделика, драма, ангст, hurt/comfort - полный набор, короче. Думаю, Шерлока и так измучили в сериале, так что будет счастливый конец. В то же время, открытый финал - мое все.
Осторожно, в частях про Эвр много местоимений и нездоровая атмосфера одержимости.

И не было никого

Глава 1. Потерянная


Он оказался милым.

Спустя столько времени, привычно ломая все ее надежды, Шерлок был по-прежнему смел, заботлив и смотрел сквозь нее. Это было обидно. Майкрофт обещал, что Шерлок изменился ради нее: прогнал всех Викторов, не подпускал новых, стал, наконец, цельным, самодостаточным, сильным. Он мог бы...

Конечно, Джим смеялся над ним. Эвр это не понравилось, никто не должен был смеяться над Шерлоком. Если Шерлок смеялся вместе с тобой, это одно. Но обижать его нельзя.
Эвр не понравилось то, что говорил Джим, и вскоре ему пришлось замолчать. Она улыбнулась, не получив от него очередное послание, и поставила на повтор последнее.

- Тик-так, тик-так, - шептал Джим, в его больших темных глазах была знакомая пустота, и тонкие губы кривились. - Холмс стреляет в Холмса. Холмс стреляет в Холмса! - смеялся он, этот особенный смех скатывался мягким всплеском, так - раз-два-три, я-тебя-понимаю-ты-меня-тоже, теплый тембр, плавное легато, насмешливо, безупречно, фальшиво. - Тик-так, тик-так. Холмс стреляет в Холмса.

Эвр нравился смех Джима. Она смотрела на его рот, повторяла движения губ, изгибала их и кривила, и мягкий нежный смешок падал с них в пустоту, пока на языке не стало солоно, а ноты не зазвучали безупречно.

Тогда Эвр накрасила свои губы, чтобы скрыть эту соль, и надела очки, чтобы спрятать пустоту во взгляде, и пришла к Шерлоку, чтобы солгать ему впервые в жизни.

И Шерлок солгал тоже.

Она смотрела, как его тело наваливается на перила, а худые ладони - сильные аккуратные пальцы, так мягко и бережно забравшие оружие из ее рук, они могли бы сомкнуться на ее запястьях, они могли бы удержать ее, он мог бы... - прижимаются к груди, к животу, комкают темное и пытаются скрыть раны, которые он так неумело прятал от нее. Нанесенные самому себе раны, он готов был в нужный час продемонстрировать их миру, продемонстрировать их Джону, он прятал свои раны от нее, и это было глупее не придумаешь, но это был Шерлок.

Она думала, он изменился.

Она думала, он отличался.

Но, как оказалось, это было неправдой. Он был таким же, как все. Как любой человек, взятый из толпы: одинокий, слабый, нежный, храбрый, любящий, смертный.

Для всех, но не для нее.

Эвр ненавидела власть, которую он имел над ней. Если бы он был другим, о, если бы только. Она могла бы рассказать ему. Ей не пришлось бы рассказывать. Он пришел бы к ней сам. Он мог бы решить. Он мог бы...

Он не мог, он даже не узнал ее. Он смотрел сквозь, и говорил слова, похожие на крещендо с оборванной струной, и держался за ее руку сильнее, чем не-Фэйт опиралась на не-свою трость, и купил ей самые вкусные чипсы в мире, и не взял с нее ничего, но забрал ее оружие и выбросил его в реку.

Эвр решила, что выбросит в реку его самого.

* * *

Оказалось, он так и был весь крещендо с оборванной струной. Яркий в своем гневе, в отказывающейся понимать злости. Эвр не могла отвести глаз. Он был...

Она знала, как сломать человека и превратить его в меньшее, чем вещь. Она знала, как сделать, чтобы человек сам с собой такое сотворил. Из-за этого Майкрофт боялся ее. Боялся, что она сломает его, переставит мысли в его голове. Майкрофт был забавный: пиццикато, звонкое и верное "каждая нота на своем месте", не понимающее, что смычок все еще нависает над струнами, зажатый той же рукой.

Майкрофт изменился сильнее. Когда-то он отбирал Шерлока, уносил его, запирая каждую дверь, и в свете ночников и фосфорных звезд держал его, пока его смех не стихал. Эвр нравился этот смех Шерлока, он доставался только ей, самый искренний и самый редкий. Шерлок носил свои сокровища с собой.

- Он не смеется, Эвр, - бормотал Майкрофт, когда она пришла к нему после отъезда врачей. Майкрофт был единственный, кто спрашивал, ожидая ответа, и она подумала... - Он плачет. Это реакция на боль, и это значит, что надо прекратить.

- Я не смеялась, - сказала она. Помахала рукой. - Но все говорят, что это плохо и так нельзя. Но это не было опасно, я проверила.

- Это может быть не опасно, - сказал Майкрофт. - Но все равно больно.

- Но что из этого - боль, - повторила Эвр и больше не приходила к Майкрофту, потому что он так и не понял главного.

Боль не имела значения.

Майкрофт удивил ее. Он боялся ее не меньше. Она видела, как расширяются его зрачки, слышала каждый сбившийся вздох. Он не отходил от стены больше чем на шаг, неуверенный в своих ногах, готовый прислониться к любой опоре. Он всегда закрывался от Эвр, скрещивал руки или держал перед собой один из своих зонтов. Теперь он закрывался от кого-то еще, и Эвр видела: он уже близко.

Но он удивил ее.

Он улыбнулся Шерлоку и встал ровно, сбросив с плеч весь многолетний груз страха, лжи и снова страха, и развел руки, и Шерлок почти качнулся ему навстречу, почти шагнул в эти объятия.

Крик, высокий резкий голос, сорванное дыхание, гнев в гротескно-тонких чертах лица - это было его оружием. Его плетью, которой он погонял окружающих. Решите для меня эту проблему. Принесите мне пудинг. Не стреляйте в Шерлока Холмса.
Он отбросил свое оружие.

Но затем. Но затем.

Его страх стал таким большим, что занял все.
Майкрофта можно было сломать, можно было превратить в вещь, уничтожить. Но она больше не могла это сделать.

Это никогда не был ее страх. Он принадлежал Шерлоку.

И Шерлок знал это.

Эвр знала, что было ошибкой поверить ему, когда он говорил то, во что сам верил.
Шерлок ненавидел брата.
Шерлок никогда не посмел бы отобрать свою жизнь у Джона, больше нет.
Он не преступил бы клятву.

Но, прежде всего, он знал, что такое боль, и знал, где ее предел. Эвр научила его. Эвр научила его слишком хорошо.

Но он даже не помнил этого!

Она вырвала пистолет из руки Шерлока и разрядила его, и отбросила, и Шерлок был таким неподвижным у ее ног.

Она поправила его пиджак, поправила влажные волосы, темные, почти как у нее, но с уже появившейся сединой. Эта седина не бросалась в глаза, но она была, тонкие хрупкие волоски, почему-то это было красиво, как было красиво его лицо со следами шрамов и больше не разглаживающимися морщинами у глаз. Дефект кожи. "Шрамы, нанесенные старостью и болью". Эвр не придавала значения боли, но он - да. Он...

- Ты не имеешь права, - сказала Эвр. - Ты еще не вспомнил. Ты должен вспомнить, Шерлок. - Она наклонилась и поцеловала его в приоткрытые губы, легким прикосновением, рассказавшим ей о сигаретах и море, о солоноватом на языке. Да, она тронула пальцами, на губах у него была кровь, прикусил, упав так навзничь и ударившись. (Держа Майкрофта на прицеле, и она знала об этом, но это было нечестно).

Кровь была и на его руках, и их руки были так похожи. Так похожи.

* * *

То, как быстро он вспомнил, когда, наконец, захотел этого, заставило Эвр ненавидеть.

Он стоял там, в их доме, и по его лицу текли слезы. Теперь Эвр знала, что он не смеялся. Но еще она знала, что это не опасно.

Но ее ненависть была опасной. Ее ненависть требовала как можно больше его слез. Не было разницы между смехом и плачем: это реакция на раздражитель, говорила она, не обязательно убирать раздражитель, я научу вас контролировать реакцию.

Шерлок был таким слабым, его нужно было столь многому научить. Я научу, шептала ненависть Эвр.

Она хотела бы оставить ее там, в...

Она хотела, чтобы Шерлок...

Она обхватила колени и закачалась, убаюкивая ненависть, как Майкрофт убаюкивал боль.

запись создана: 11.02.2017 в 19:02

@музыка: "I Had No One" David Arnold & Michael Price 'Sherlock Season 4: The Final Problem OST'

@темы: продолжение следует, И не было никого, Эвр "Фэйт" Холмс

---

Когда я писала, что вдруг поняла, как сильно ненавижу и презираю Джона Ватсона в исполнении Мартина Фримана, я имела ввиду этот кусок текста.
Он еще недоработан, я иногда открываю его, многократно перечитываю и переставляю акценты (фигурными скобками). В нем очень много утверждений на грани "я знаю, как все было на самом деле", и с этим я тоже поработаю. Тем не менее, пусть он будет перед глазами даже в таком виде.

Длинное предисловие, в котором я не люблю Джона, но восхищаюсь тем, что он сделал; ненавижу Эндрю Скотта за то, какой же он охренительно прекрасный актер злодейского плана; рассыпаюсь от нежности к Шерлоку; и немножечко обожаю Мэри (на самом деле НЕТ).

Я должна еще раз подчеркнуть: мне не нравится Джон BBC. Он не нравился мне никогда, несмотря на то, что первой целиком посмотренной мной серией был "Рейхенбах". Уже там в сцене "Шерлок, заткнись и не отсвечивай, СМИ начали на тебя охоту" я сказала "Джон, если ты не знал, блогосфера - часть СМИ. И именно ты ответственен за повышенное внимание к Шерлоку со стороны общества," - на самом деле, не очень многие смотрят и/или верят газетам и новостям, но вполне поверят личному биографу, - "поэтому, знаешь, что, просто заткнись". Он был таким отвратительно лицемерным "я невинный обыватель, я никогда намеренно никого не подставлял". Знаете, я безумно люблю "Безмолвного", и там Джон делает хорошую вещь: в своих рассказах и книге для "Стрэнда" он меняет детали, чтобы не нарушить приватность героев. Джон BBC не только расскажет вам все, как есть, из множества вещей он выберет те, над которыми сам мелко и гаденько подсмеивается. Не просто хорошую шутку - дающую повод поиздеваться и почувствовать себя выше. Он может сколько угодно раз говорить "я хочу, чтобы люди видели в тебе человека, а не машину", но есть столько способов рассказать о таком иначе. Джон, расскажи им о том, как яростно Шерлок защищает своих (нет, плохая идея, его и так вечно шантажируют). Расскажи, как он равнодушен к самому себе - гораздо сильнее, чем ко всем людям, которых когда-либо задевал. Расскажи о музыке, которую он пишет. Что своего брата он ставит выше всех, ни у кого нет "заклятого врага", но вот у Шерлока есть Майкрофт (черт, опять плохая идея, привет, мистер Магнуссен). Расскажи о множестве людей, которые его любят, об обычных людях - в ресторане, на улице, в полиции, о мимолетных встречах, представлениях, о его неоднозначной славе среди преступников и агентов чужих спецслужб. А лучше расскажи, что он делает. Как, раз за разом вызывая осуждение и ненависть, этот резкий, грубый, но гениальный и целеустремленный человек, который мог бы стать философом, ученым, музыкантом, нейропсихологом, политиком, разведчиком, актером, преступником, наркоманом, никем - стал детективом, больше всего внимания уделяющим серийным убийствам, террактам, похищениям и преследованию.
Расскажи об этом, Джон, а не о том, как ты нарисовал на нем мишень.

Ладно. Это я в приступе возмущения. И каждый раз, выныривая из этого приступа, я думаю: но ведь Джон, этот неприятный маленький человек с тяжелым взглядом и самодовольной улыбкой, каким-то образом спас Шерлока.
Не прилагая к тому особенных усилий, возмущаясь, лицемеря, ревнуя и разбивая носы, он научил Шерлока, что жизнь того ценна. Имеет значение. Что после него останутся люди, горющие о потере. Что есть люди, о которых умеет горевать он сам. Он научил Шерлока не отмахиваться от этого знания, не принижать его значение. Он заставил Шерлока говорить вещи, которые потом ему говорили преступники, и тем показал, что эти вещи - неправда. (Вот это вот сложная и многозначительная идея, которую странно обдумывать в свете третьего сезона и истинного отношения Холмсов к Мориарти. В первых двух сезонах Мориарти предстает чудовищем, отвратительным безумцем. Но, оказывается, им легко играли все это время. В четвертом сезоне он и безумцем-то не выглядит, лишь подчеркнуто шутовски себя ведет, а так - типичный мафиози. Тем не менее, именно он из всех противников так сильно влияет на Шерлока. Почему? Он первый преступник подобного масштаба? Или потрясает то, как быстро и страшно он сошел с ума, низведя себя с положения короля до зациклившегося моно-маньяка, в азарте преследования упустившего все и себя в первую очередь?)
Так все же? Чем Джон, в день встречи с Шерлоком ходивший по грани между самоубийством и расстрелом невинных людей в супермаркете (имхо, да, Джон так выглядит, я бы побоялась с таким заговорить), сумел его заинтересовать? Тем, что все еще с грани не сошел? Тем, что его можно было попробовать починить? (Да ладно, у всех был лего). Но ладно, вот у них все сошлось, и Джон получил отсрочку от сумасшествия, и Шерлок нашел своего спутника триумфатора. Но как, почему, что Джон такое делал, чтобы Шерлок с такой силой сконцентрировался на нем, что буквально собрал себя из руин?
Напомню, я не верю в джонлок, бесполезно говорить, что "это любовь, детка" =)
Задумываясь, я прихожу к мысли, что все произошло в те два года отсутствия и закрепилось каким-то страшным катарсисом по возвращении. Наверно, Шерлок очень хотел домой. В Лондон, в свой город, на свою Бейкер-стрит, где миссис Хадсон разворчится и даст ему залезть в ее холодильник, а Джон разворчится еще больше и будет его допрашивать, пока оба не охрипнут, и разругает в пух и прах за огнестрел в Китае ("Тебе одной китайской мафии в Лондоне мало было?") и воспаление легких после Тибета ("Это же горы, придурок, какая разница, что священные!"), поможет перевязать спину и руки, пострадавшие в Сербии (ведь Джон хороший врач и внимательный друг), и, может, под утро, когда даже Шерлок станет клевать носом и поленится ехать к Молли и Лестрейду и позвонит им так, и они будут хихикать до упаду над криками и руганью Лестрейда, а Молли с заиканием пообещает найти что-нибудь интересное, тогда Шерлок возьмет скрипку, а Джон пойдет делать эту его штуку из курицы с пюре и горошком, хотя миссис Хадсон уже принесла чай с пирожными "в последний раз, только в честь возвращения!" - и...
Вместо этого у Джона оказалась своя жизнь, и он не просто не обрадовался возвращению Шерлока, он отреагировал так, будто Шерлок предал его доверие не своим обманом, а тем, что в принципе оказался жив.
И до самого утра Шерлок бродил по Лондону, один, может, выписывая брату ответ на его "Я предупреждал, брат мой" смс, может, глядя на изменившиеся улицы. Гулял и вспоминал свои надежды, ругал себя за глупость (тоном Майкрофта, конечно), планировал. Спрашивал себя: почему? Это я? Это Джон? Почему?
И додумался в итоге до того, что вдруг стал настоящим человечком.
Весь третий сезон рассказан от Шерлока, но вот незадача: много музыки, много светотени, много логики и абстракций, но ни одной его мысли. Кто угодно говорит за Шерлока и что тот должен чувствовать, и каждый раз Шерлок своими действиями опровергает их слова. Каждый раз делает что-то иное.
Может, они так плохо его знают? Или просто он слушает их и каждый раз говорит себе: ага, вот так я теперь делать не должен. Написать речь по книжке - да. Целый день думать лишь о том, что перестал для кого-то быть главным человеком в жизни, - нет. Исполнять данную единожды клятву - да. Счесть клятву аннулированной из-за действий ее получателя - нет.
Что бы ни произошло, что бы ни понадобилось, я буду там, всегда.
Мэри, видимо, поняла, какое значение имела эта клятва. Насчет Джона не уверена. Джон так и продолжает вести себя: сегодня я скажу одно, и все послушаются, завтра другое, и все тоже будет пучком. Мэри видит: Шерлок будет действовать все равно так, как сочтет правильным в данной ситуации, и ты, может, даже и не поймешь, как он провел вас через минное поле, целых и невредимых, весь израненный осколками и задыхающийся от дыма. Ему-то что.
Сколько раз он будет прилетать за ней? Сколько раз шагать под пулю? Он - ее последний близкий человек от АГРЫ, наследство прошлой жизни, гарант и главная опасность в новой. И ей надо позаботиться о нем, чтобы сам Шерлок не должен был беспокоиться о ней и позаботился о всех остальных. Я не знаю, умерла ли Мэри на самом деле. Пока я верю четвертому сезону. Если выйдет пятый и Мэри окажется жива, я станцую макарену лишь с помпонами в руках, в январской ночи на балконе высотки, и отправлю это в #SherlockReacts. Если нет, я уже приняла эту мысль, и она ранит не так сильно, как может показаться.

Что бы ни изменило Шерлока до подобной степени, начало этому положил Джон.
Об этом я стараюсь помнить, когда пытаюсь работать над ужасным куском статьи, о котором и шла речь в начале.

*

А это уже сам текст. В нем я удивляюсь, почему кого-то удивляет отношение Шерлока к самоубийству; ненавижу и обвиняю Джона; думаю, что Мэри чертовски жестока; и начинаю задумываться, что я все-таки слишком строга и потому вряд ли права во всем.

Когда Шерлок в разговоре с лже-Фэйт критикует идею самоубийства, в отдельности, заявляя "ваша жизнь вам не принадлежит" и "это всегда чужая боль", - это, очевидно, происходит из его собственного опыта. В "Этюде" он абсолютно равнодушен к идее ценности любой жизни. Его не трогают ни серийные убийства, ни суицид, ни угроза собственной жизни. На протяжении первых двух сезонов он постепенно осознает суть явления, в кульминационных сериях сперва, в "Большой игре", репетируя, затем, в "Рейхенбахе", доводя идею самоубийства как самопожертвования до максимального значения.
Однако это остается чем-то умозрительным, логической игрой, пока Шерлок не сталкивается с последствиями в виде отторжения со стороны Джона. Фактически, вплоть до сцены прощения в "Лгущем детективе" Джон наказывает Шерлока за причиненную тем боль и мстит за его пренебрежение (а Джон очень мстительный человек, и идея социальной/высшей справедливости в нем перекошена в сторону личного удовлетворения [сатисфакции]).
И, поскольку он воспринимал и, возможно, все еще воспринимает Джона как ментора (ментор, кумир, наставник в социальных отношениях), Шерлок полагает оправданным подобное преследование. Это и служит основой убеждения "Самоубийство непростительно".
{и Шерлок отчаянно желает прощения}

Кроме того. Я думаю, в действительности Джон так и не простил Шерлока. Первый год, до разоблачения Мэри, он просто использовал Шерлока ради адреналина, интересных дел, информации и, отдельно, для поддержания собственного статуса вип-персоны (в период окончания хиатуса Джона привлекали к расследованиям, но самым незначительным - думаю, у Скотланд-Ярда на тот момент все было совсем отвратительно с судмедэкспертом на выезде). В должности помощника Шерлока Джон неприкосновеннен: безнаказанность при мелких и не очень нарушениях закона (обыск в отсутствие ордера, давление на свидетелей, провокации, сокрытие улик, фактическое сообщничество в этих нарушениях), право владеть и применять огнестрел, разглашение конфиденциальной информации, нарушение тайны следствия и тому подобное, всё это проходит для него без последствий и позволяет ощущать себя кем-то весьма высокопоставленным. Поскольку Джон честолюбив, не стесняется козырять чином, заслугами и надсмехаться над людьми ниже по положению (фактическому или когда они вынуждены унижаться), это очень важная часть "дивидендов".

Интересно, что в сцене "Addicted to a Certain Lifestyle" Джон спрашивает "Почему это всегда моя вина?!" - когда никто ни в чем его не обвиняет. Единственная причина для этого заявления - предыдущий разговор:
- Почему она такая?
- Потому, что ты ее выбрал.
С точки зрения Джона, Шерлок говорит ему об ответственности за выбор супруги и окружения вообще. И тут получается, что, мгновенно агрессивно обороняясь, Джон отказывается нести ответственность вообще. Он упреждает все попытки назначить его сколько-нибудь ответственным.
Дальше, соглашаясь с действиями Шерлока и поступая по их схеме "общение с клиентами", Джон якобы встает на его сторону и, следовательно, принимает Мэри. Что важно: его поступки выглядят как согласие, но вслух Джон никогда не утверждает его. Он согласен игнорировать произошедшее с Шерлоком и закрывает глаза на прошлое Мэри, - фактически, предлагает ей сделать вид, что ничего не было. Но ни разу не говорит о прощении, принятии и так далее, не обсуждает эти события, не решает проблему. Это важный момент, поскольку для Шерлока поведение Джона означает принятие, ведь Шерлок рассматривает именно действия. Но для Джона важнее слова: прикрывшись словами, можно оправдать что угодно, это соблюдение приличий. Но Джон не говорит. Поэтому факт, что конфликт все еще существует, оказывается для Шерлока сюрпризом впоследствии. {вряд ли много времени понадобилось}
Я полагаю, Джон принял Шерлока и Мэри только потому, что осознал: если он продолжит давить, то точно их потеряет. А они ему нужны, {они ему принадлежат}.
Но с этого момента отношение Джона становится исключительно потребительским. Он позволяет себе шутить насчет брака Мэри и Шерлока, насчет развода, насчет собственной дочери (от которой легко избавляется при первой возможности), изменять, использовать их зависимость. Ни для кого из них троих происходящее не секрет: Мэри отчетливо закрывается в присутствии Джона, на лице Шерлока боль. Но первая не решается раскачивать лодку, ее положение ужасно неустойчиво; а второй полагает наказание заслуженным.
Вот что странно: Джон не знает, что именно произошло в аквариуме, он вбежал, когда все уже закончилось. Он не видел, кто в кого стрелял, не знал, как близок к смерти был Шерлок. Не знал, что Мэри защитила того по своей воле, осознанно, умышленно. И что Шерлок не мог остановить ее. Он увидел только, что Шерлок невредим, а Мэри умирает; услышал, что они "квиты" и что Шерлок ей нравится (не новость) - и все. Что он думал про это "квиты" - что Шерлок застрелил Мэри? Подставил ее под выстрел? Мне казалось, он трепался всю дорогу, отвлекая внимание на себя, и к выстрелу был вполне готов: он не выглядел изумленным, недоумеваюшим, он выглядел "Ох, сейчас будет больно. Надо собраться, боже, как не хочется-то". Мэри им всем помешала. Поступила так, как всегда: по своему разумению. Кто знает, может, на Шерлоке был бронежилет? Может, говоря впоследствии об излишней самоуверенности и заносчивости, он думал про себя: "ты слишком концентрируешься на одном, не видишь всю картину. Если бы ты подумал, Мэри не смогла пожертвовать собой. Ее вообще бы там не было, ей не нужно, в отличие от тебя, унизить противника".
В любом случае, что делает Джон? Он обвиняет Шерлока в произошедшем. В клятвопреступлении. В убийстве. В убийстве человека, который был одним из ближайших друзей, почти сестрой, женщиной, чуть ли не родившей у Шерлока на руках и притом родившей его крестную дочь. Кем еще она была? Лживой женой и матерью. Преступницей. Почти убийцей "лучшего друга". Наемницей, шпионкой, обманщицей, киллером, психопаткой, наконец. И вот, в толпе людей, ни один из которых ничего не сумел сделать, Шерлок был виновен в ее смерти.

{какой чудесный повод оправдать любое насилие. Создать не только комплекс выжившего, но и до конца жизни сделать обязанным тебе всем}

Великолепная картина: пока Джон отстраняется, заставляя Шерлока думать, что может никогда больше не согласиться на его присутствие, сам Шерлок попадает под мощный пресс трех обстоятельств.
Во-первых, будучи гиперответственным, он варится в своих мыслях, бесконечном "что я мог изменить" и чувстве вины. Сами по себе эти вещи разрушительны, даже у человека не склонного к саморефлексии.
Во-вторых, послание Мэри - это своего рода приглашение к диалогу. Она требует вполне конкретную вещь, но в выражениях одновременно жестоких и слишком размытых. Это послание заставляет задумываться о вещах, не связанных с задачей. Почему Мэри была настолько уверена в вероятности своей смерти, что подготовила это послание? Что еще она знала и что успела сделать? Почему не сделала больше для своей защиты? Это было до или после Марокко? Винит ли она Шерлока за необходимость вернуться в Лондон? Как она настолько легко оставила семью, притом дважды? Лгунья-лгунья-лгунья, она всего лишь два слова написала на диске, испугав и изумив Шерлока и посмеявшись над ним, а после явления Джона в бассейне известно, что Шерлок болезненно реагирует на такие вещи. Почему ее последняя просьба именно такова?
Она с легкостью манипулирует Шерлоком. Это послание должно было превратить его мысли в полный бешенства рой.
И, наконец, как следствие его психологических проблем, из всех вариантов "ада" он выбирает наркотики. Неизвестное сочетание веществ и в таком количестве, что за кратчайший срок доводит себя до полусмерти и помешательства. Среди прочего, в принципе малочувствительный к сигналам тела, он великолепно моделирует действия окружающих, но без учета последствий для себя самого. Это и часть наказания, и "красный коридор" одновременно. Он не просто временно отставляет свои проблемы, как было в "Его последней клятве", но отсекает их, игнорирует. Все его действия страхуются: во всех ключевых моментах он окружен медперсоналом: Молли с помощниками, сотрудники больницы, на периферии всегда люди Майкрофта. Но это все время игра на волоске. Уже известно, что он часто ошибается, и почти всегда фатально. Вероятно, если бы не Джон, кто-то другой взломал бы дверь палаты и предотвратил убийство. Но так же вероятно, что к тому моменту Шерлоку уже потребовалась бы реанимация.
К счастью, Джон в очередной раз осознал, что рискует потерять свой вип-пропуск. Или же, что он в принципе считает Шерлока таковым. Не-человеком. Константой, явлением, вещью. Это единственное, что позволяет мне ненавидеть Джона с недостаточной силой и смотреть на него и дальше.

В сцене "Who I Want To Be", признания Джона в измене и знаменитых обьятий, лицо Шерлока в определенный момент выражает не просто удивление. Не "Как я это пропустил?" и не "Зачем он это говорит и что дальше?". Это выражение лица человека, осознавшего предательство. Возможно, именно тогда он подумал, что даже Джон Ватсон - всего лишь человек.

Интересно, какой период прошел между концовкой 2 серии и началом 3 - на то, чтобы восстановить и развить отношения персонажей до уровня показанных в "The Final Problem", требуется много времени и еще больше криков. Не могло быть так, чтобы они просто сказали: ок, вот это было нашей проблемой, больше так не делаем, не думаем и вообще удаляем. Это уже было и это не сработало. А эти двое - англичане из англичан, когда такие решаются поговорить, все живое прячется.

* * *
Мне нужно еще очень много отредактировать, а главное, совместить мысли. Я часто вижу, что об одной вещи пишу в разных местах по-разному. Я не забываю свое мнение, просто о многом еще не составила полного. Тут невозможен однобокий подход, приходится учитывать и личное отношение к проблеме, и действия пострадавшего персонажа, и сложившуюся сцену, и последствия (часто не только не показанные, но и рассказанные в сериале лживо). В итоге, собрав по пунктам все свои мысли, можно вдруг понять, что горячо одобряешь момент, который сперва возненавидела, и наоборот.

@темы: аналитика, как пишутся тексты, неконструктивно по теме

---

пост-TFP, завершенное

Дженовая зарисовка, флафф, дети в кадре, желающие могут найти подспудно тлеющую драму и открытый финал ближе к концу.

Представьте сцену пост-TFP: загородный дом, чай с медом, Шерлок рассказывает Мэри о Рози и показывает фотографии. С мечом #НеГовориДжону
— Он лучше, я знаю. Но, ради Мэри, кто запретит мне верить?
— Мне нужен пятый сезон, пожалуйста.

Комнату заливал свет

- ...и тогда Джон заметил, что явно был в нетвердой памяти, приглашая меня в крестные, и спросил, можно ли на таком основании аннулировать мой статус и никогда не вспоминать о нем больше. На что миссис Хадсон грохнула чайником и заявила, что подобные связи не людям расторгать и что лучше уж мой ятаган, чем ее травки, и что пострадавший ковер мы обязаны либо починить, либо заменить таким же. Джон ответил, что ковер ей все равно сразу не понравился и что, постойте-ка, Рози и травки?! К счастью, пришла Молли со словами "Шерлок, вот ухо мистера Нэшвила, о котором ты спрашивал", и нам пришлось тут же сбежать в Бартс, потому что Джон отобрал у Розамунд ятаган и сделал это свое лицо.

Мэри моргнула, опустила чашку на стол и подалась вперед.

- "Это свое лицо"? Ты о чем?

- Ты знаешь, - сказал Шерлок. - Это "Мое терпение лопнуло" лицо. Это "Пора забыть о цивилизованности" лицо.

- "Морфий тебе не понадобится" лицо, - резюмировала Мэри и под смешок Шерлока откинулась в кресле. Солнечные блики играли у нее в кудрях, отражались в посветлевших от смеха глазах. Вся веранда старого дома озарилась этим смехом, и Шерлок позволял себе греться в его отблесках, пока мог. - Спорим, уже завтра он пожалеет и попытается намекнуть, что мечи и пистолеты лучше розовых игрушек и кукольного домика от Молли?

- Думаю, он уже жалеет, - хмыкнул Шерлок. - Но признает вслух не раньше, чем через неделю, когда Лестрейд притащит ей того ужасного плюшевого бульдога, от которого отказалась племянница Хопкинс.

- Плюшевого бульдога, - повторила Мэри. Недоверчиво покачала головой и засмеялась. - Ужаснее всего для Джона будет, что Рози он понравится.

- Да, над задачей развить у твоей дочери вкус я бьюсь пока безуспешно, - согласился Шерлок, расхохотался, увернулся от чашки, но следом прилетела розетка с медом, и с возмущенным воплем он вытряхнулся из пальто, уставясь на атакующего.

Розамунд уставилась на него в ответ, распахнув круглые глазенки и упрямо надув губы. Сидевший рядом с ней Джон ехидно ухмылялся.

- Что ж, - сказал он. - Вот мы и выяснили, как быстрее всего вернуть тебя из Чертогов. Что ты там делал, пчел учил танцевать?

Комнату заливал свет, теплый, играющий в их волосах и глазах, и Шерлок все-таки улыбнулся.

- Бессмысленное занятие, Джон, - наконец, сказал он. - Пчелы в этом деле намного лучше нас всех.

@темы: Шерлок Холмс, завершенное, зарисовка, жанр "все живы"

---

Я хотела написать небольшой отзыв на четвертый сезон "Шерлока". И вот: в наличии уже несколько тысяч слов, описывающих лишь часть моих впечатлений. Всего один абзац должен был быть посвящен состоянию Шерлока в начале "The lying detective", но в какой-то момент я поймала себя на середине абсолютно разгромной статьи в адрес Джона. Я не люблю Джона Ватсона из сериала, это не секрет, но не подозревала, что отношусь к нему настолько плохо. И вдруг это вынудило меня встать на позицию адвоката дьявола. Так что о "небольшом отзыве" пришлось забыть.
Возможно, дописав статью, я успокоюсь, перечитаю всё, посмеюсь и удалю. Но до тех пор некоторые мысли буду записывать здесь. Проще собрать текст из кусочков, чем пытаться написать на одном дыхании и неизбежно потерять мысль.

Мне повезло прийти в фандом вскоре после выхода "The Rachenbach's Fall". До тех пор я всячески отмахивалась от попыток заинтересовать сериалом; сама идея перенести действие в современные условия казалась дикой. Я представляла себе чернушную комедию с попытками претендовать на сай-фай, в общем, в "Элеметарно" сняли нечто похожее. И фанаты! Сейчас ситуация хуже, люди как будто потеряли ориентиры.
Было единственное, что могло меня заинтересовать: музыкальная тема. Саундтрек я слушала с интересом, и среди записей мне попался отрывок из "Рейхенбаха" - последний разговор Шерлока и Джона. С оригинальной дорожкой, и перед этим я не устояла. Сразу после этого диалога я нашла всю серию на английском, посмотрела ее, конечно, мало что поняла и села смотреть с самого начала. (Тут признаюсь, пилотную серию я до сих пор не увидела).
Получилось так, что идеально совпали во времени этот просмотр, изменения в моей собственной жизни (всегда важна возможность отвлечься на что-то достаточно серьезное, но невинное), волна ажиотажа в фандоме и оставшееся время хиатуса. Я успела прочитать множество текстов, написать кое-что свое, пообщаться с оголтелыми фанатами и с осторожными сторонниками литературного взгляда. Увидели свет крупные тексты и переводы; в то же время пошли в гору карьеры актеров, и это тоже сказалось на любви к сериалу. Когда видишь человека в разных ролях, то для рассмотрения каждой из них у тебя появляется больше возможностей.
Третий сезон я, как все остальные, встретила, ерзая на краешке стула и кусая губы, чтобы не смеяться просто от радости встречи. Шипя и шикая на каждого, кто смел поинтересоваться, что вообще происходит и почему нельзя даже пошуршать в холодильнике. Уже к концу "The Empty Hearse" я поняла, что сейчас. Поднимется. Волна.

С одной мыслью я смотрела остаток сезона, спецвыпуск и четвертый сезон. Мысль такова, и я намерена держаться за нее впредь (не думаю, на самом деле, что будет продолжение, но все же хочу его увидеть): отбрось все теории и разгадки, потому что реальность окажется совершенно иной, не будет отвечать никаким ожиданиям, подарит много нового и заставит взглянуть на вещи под невозможным углом.
С таким настроем было возможно наслаждаться каждым поворотом сюжета. Объективно, я могу понять каждого, кричащего "Не было никаких предпосылок к появлению Эвр! Как Джон его простил? Как простил Джона Шерлок?! Шерлена не было, это все в ваших головах; но джонлок, которого тоже не было, в наших головах, поэтому он есть!" - но не могу согласиться и тем более утешить.

Несуществующий квирбейтинг в сериале - это отдельная, очень грустная тема.
Я осуждаю тех неадекватных людей, создавших или поддерживающих травлю создателей сериала: сценаристов, актеров, студию и так далее.
Человек, обладающий самым незаурядным умом и взглядом на мир, подарил вам эту идею. Плеяда актеров, лучших в своем поколении и одних из лучших в этом веке, воплотила эту идею так, что не осталось равнодушных зрителей. Огромная, замечательная команда огранила, отполировала их работу и подала в красивой обертке то, что было прекрасным и в картонной коробке.
Более семи лет жизни, о которых никто не просил.
Тем не менее, вы недовольны. Очевидно, вы хотели не этого. Вы хотели, чтобы, раз уж экранизируется фанон, выбрали именно ваш. Вероятно, вы также не стали бы возражать, если бы одного из персонажей назвали в вашу честь, в кадр попала ваша золотая статуя, а в титрах написали открытую благодарность за то, что вы, такой хороший и правильный, есть в этом мире.
Извините. Советую пересмотреть свое место в нем.
Здесь я постараюсь закончить высказываться на эту конкретную тему.

@темы: фандом, социальное, как пишутся тексты

---

Тестовая запись.

Короткий бессмысленный текст, просто для наглядности: курсив, жирный, оффтопик.

Для использования картинки в css нужно обязательно прогнать ее через Библиотеку Изображений, сторонние ссылки не воспринимаются. В целом правильная мысль, только не очевидная.

@темы: дизайн, таких не берут в программисты