И не было никого
Глава 6. СвободнаяОна не могла открыть глаза.
Присутствие Шерлока наполняло комнату. Эвр чувствовала тепло, исходящее от него, почти жар. В заключенном между ними пространстве заметались частицы, замкнутый круг возрастающей температуры: это был ток, разряд, побежавшая по коже щекотка. Эвр его заземлила. Жар ее не согрел.
Но вместе с тем - она была
наверху. Ток не мог достичь ее, запертой в клетке Фарадея, в самолете над городом на реке. Откуда же была щекотка?
Был ли Шерлок там? Она слышала его так ясно. Как будто он был заперт вместе с ней. Его голос резонировал в темной кабине. Звуковые волны, пойманные, модифицированные, полетевшие в небо. Где им вернули суть, отпустили богатое звучание на волю.
Мог ли Шерлок найти лазейку и пробраться в ее клетку?
Она не смела проверить.
Он это понял.
- Открой свои глаза, - шепнул он. - И ты увидишь, что я здесь, и ты больше не потеряна. И никогда не будешь потеряна.
Он ведь не мог. Он был другим. Эвр ясно видела его слабость, проявляющуюся во всем. Видела раны, которые он старался не показать; она заставила его продемонстрировать эти раны одну за другой. Готовность пожертвовать. Стремление к справедливости. Признание своих желаний. Зависимость. Отказ принимать правду.
(Отказ выбирать, снова и снова. Исказившееся лицо: выражение боли: уязвимость. Встает на линию огня: не может смириться, не желает чувствовать, не понимает, что дело не в чувствах - дело в том, кто именно будет полезным. Нет смысла умирать всем).
(Все когда-нибудь умрут, Шерлок).
Шумела вода, шумел человек. Она ждала, когда же Шерлок поймет.
У тебя никогда не было собаки. Виктор Тревор умер, одинокий, до конца ожидавший помощи, пират, наплакавший океан слез, в котором утонул его бумажный кораблик. Джон Ватсон тоже скоро умрет. Будешь ли ты отрицать?
Он просто
отмахнулся.Подожди немного, я сейчас.
Мне надо спеть. Мне надо поиграть среди фальшивых надгробий.
Он должен был сделать что-то, чтобы спасти друга. Слова
не работали в этой игре. Они были всего лишь слова.
Почему слова, на которые он тратил дыхание, были так знакомы? Она никогда не пела эту песенку, Эвр была уверена. Это же была загадка.
Ее милый Шерлок, мальчик с большим сердцем и ласковым взглядом, мальчик с сединой в волосах. Глупый Шерлок, который не понял ее заданий, который солгал ей, который
забыл ее. Он ведь не мог...
Эвр распахнула глаза. Он был здесь.
читать дальше* * *
Каким-то образом, опровергая все ее знания, Шерлок стал с нею добр.
* * *
Эвр не умела быть доброй. Она изучила понятие, как изучила множество других. Горе. Боль. (Душевная, не физическая. Физическая была движение-непонимание-слезы-неудобство-неудобство, голос инстинктов, атавизм. Определить душевную боль оказалось невозможно, но, как поняла Эвр, она была опаснее. Огонь торфяных болот: незаметно распространяющийся пожар, и вот ты уже в беде, но нечем потушить. Майкрофт посмеялся над ее метафорой).
Забота. Утешение. Милосердие. Принятие.
Вещам, требующим эмпатии, можно было, тем не менее, научиться. Их суть происходила из биологических потребностей. Они не были нужны, вот что было важнее.
Нельзя было научиться только доброте. Доброта не была чувством.
(Морщины почти разглаживаются. Углы рта приподнимаются, линия скул смягчается. Голос становится тише, ниже, монотоннее, увеличивается количество обертонов, уменьшается высота пиков. Артикуляция четкая. Радужка глаз светлая, размер зрачков соответствует уровню освещенности. Жестикуляция невыраженная, движения плавные, завершенные, хорошо рассчитанные. Напряжение отсутствует. Поза открытая. Признаки желания уйти отсутствуют. Речь обращена к собеседнику, не исключает его. Присутствуют прямое обращение и выраженное ожидание ответа).
Эвр много раз пыталась изобразить доброту.
- Я научу тебя, - сказал Шерлок, выслушав ее. - Это очень просто. Вспомни, как ты солгала мне о взрывчатке в квартире Молли. Ты сказала, что Молли ничего не грозило, и посмеялась надо мной.
- Ты был жалок.
- Должно быть. Но почему ты солгала?
- Тебя требовалось успокоить.
- Безуспешно, как ты помнишь. В любом случае я пошел бы дальше, вот, что требовалось. Успокоительная ложь не была нужна.
- Ты не разобрался с заданием. Ты не мог пойти дальше.
- Чушь.
- Какого ответа ты ждешь?
- Честного.
- Я честна.
- Ты не задумываешься.
Она задумалась. Эпизод был далеким в ее памяти, тусклым и лишенным красок. Она сосредоточилась на Шерлоке.
Уязвимый. Уязвленный.
- Я почти сломала тебя и захотела это исправить.
- И выбрала ложь, бывшую тем хуже, что она была очевидной. Ни один из нас не поверил.
- Но мог бы поверить.
- Но в этом не было нужды. Так почему же, Эвр?
Она молчала, пойманная врасплох. Шерлок улыбнулся ей.
- Доброта - это, как правило, напрасная трата сил, - сказал он в тихой задумчивости. - Исключительно человеческая черта. Только и толку, что порой она помогает ускорить процесс общения. Средство манипуляции, ты знаешь этот язык. Но еще доброта - это оружие, направленное против нас самих. Она ранит нас в наиболее неожиданный момент, лишая сил и оставляя беззащитными. Быть добрым значит всегда что-то отдавать.
- Даже самих себя?
- В первую очередь. Нужно быть отчаянно храбрым человеком, чтобы быть добрым.
- Однажды ты исчерпаешь себя.
- Расскажу тебе секрет, - шепнул Шерлок и подался вперед, лукавый и серьезный, как будто его услышит только Эвр. - Этот колодец неисчерпаем.
* * *
- Майкрофт обманул меня, - рассказала Эвр. - Оказалось, он меня не боится. Просто ненавидит.
- О, вовсе нет. Он успешно делает вид. Ему это особенно удается при взгляде в зеркало.
Майкрофт, следующий за ними в неизменных пяти шагах, громко вздохнул.
- Откуда ты знаешь?
- Я его спросил. Услышал такой длинный список причин, что из благоприобретенного чувства противоречия не могу согласиться ни с одной. Но вот тебе главный аргумент: он здесь, сопит от негодования - ты сопишь, Майкрофт, - и борется с порывом развести нас по уютным безопасным темницам. И с лишним весом, с которым не так-то просто карабкаться по этим утесам.
- Ради всего святого.
- Шерлок, кажется, он все-таки разговаривает.
- Шерлок, прошу тебя.
- Видишь? На нас браслеты, отслеживающие все, что можно; я честно попытался взломать передатчик - не вышло. Нас ведут с двух точек наверху и с моря. В двух минутах ждет целый отряд. Майкрофту вовсе не обязательно быть здесь. Он не за тем следит, не доведу ли я себя до пневмонии на этом холоде собачьем и не столкнешь ли ты меня с очередной скалы; хотя и за этим тоже. Ему любопытно. Он видит только тебя, а лучше бы под ноги смотрел, я серьезно, Боже, Майк, ну сказал же.
Пока Шерлок помогал брату подняться, вполшепота переругиваясь, и мелко подпрыгивал в ожидании, когда тот отговорится от группы поддержки, Эвр стояла неподвижно. Она увидела, как Майкрофт искоса поглядывает на нее, резко отводя взгляд и все-таки возвращаясь. Странное было в его взгляде. Но знакомое: напомнило, как он спросил в первый раз, что она хочет в подарок. Неуверенность, сомнение, непонимание, слабая сердитость, густо замешанные и неосознаваемые под пленкой стремления к превосходству.
О, Майкрофт, безупречный брат, пропела Эвр. Я сочинила сказку о человеке, который хотел стать солнцем. Он сжег всех, кто был слишком близко. Сжег их всех.
- Он пытается быть добрым?
- Нет, убеждает себя, что не заботится, а беспокоится.
- Не уверена, что понимаю.
- Как он мне сказал, ты до сих пор жива. М, звучит не хорошо, согласен... Он позволяет мне приходить, надеясь, что я смогу тебе помочь. Почему? Это он всегда подбирал сломанные мною игрушки и пытался их починить. Собирал обрывки, стоя на коленях, буквально. Никогда даже не спрашивал, не хочу ли я попробовать сам. Но вот он, всеми силами удерживается от вмешательства и ждет, затаив дыхание.
- Ждет, когда ты ошибешься.
- Об этом мы с ним тоже поговорили. Нет, Эвр, тогда он смотрел бы на меня.
- А лучше бы под ноги.
- Проклятье, - объявил Майкрофт. - Вы двое абсолютно невыносимы.
Шерлок рассмеялся и протянул ему свободную руку. Дальше они пошли клином: Эвр и Майкрофт, то сталкивающиеся локтями, то подпирающие друг друга, и ведущий их за собой (бессовестно бодрый) Шерлок, не иначе как чудом разбирающий дорогу в вечернем тумане.
* * *
Ее разбудила музыка. Далекая и так непохожая на все, что было вокруг. Эвр пыталась не слушать, но музыка слишком сильно беспокоила ее.
Она не сразу показала, что услышала. Но музыка становилась все слабее и слабее, и однажды Эвр поняла, что она может стихнуть вовсе. У Эвр не было ничего больше. Ей пришлось ответить; она не хотела, ее окружал такой покой.
Эвр по-настоящему удивилась, что покой никуда не исчез. С каждой сыгранной нотой, с каждым раздраженным резким жестом, с каждым появлением человека за стеклом ей становилось теплее. Она начала замечать детали. Музыка оказалась не единственным изменением.
Она расстроилась, когда Шерлок пришел без скрипки, но перестала думать об этом, когда впервые за все время он заговорил. Она даже не вслушивалась; было достаточно его голоса. Даже приглушенный стеклом, искаженный ларингофоном, это был голос человека, нашедшего ее в небе. Голос человека, по которому Эвр тосковала всю свою жизнь. Только получив его, Эвр поняла, как одинока была. Одна, лишенная его, она была никем. Призрак; клок тумана, искусно запертый в человеческом теле.
Она знала: потеряет Шерлока и никто ее не удержит.
Ей стали приносить цветы. Шерлок не придерживался расписания; однажды его не было три недели (расследование; травма; больница: много сна в тихой светлой комнате; он приехал к ней, щеголяя новым шрамом, и всем видом рассказывал истории о глупых, но удачливых преступниках (не столь уж удачливых), о профессиональном, но слабонервном персонале больницы, о пороховых заговорах и взрывах, в воображении сопутствующих его выходу на свободу). Но цветы все равно появлялись: нежные полевые колокольчики, хрупкие водосборы, пышные амаранты. Стрелиции зачаровали ее, а лилии сыпали рыхлой оранжевой пыльцой, Эвр перемазалась ею по уши, не в силах надышаться, и Шерлок смеялся до слез, когда увидел.
(Она вдруг заметила разницу).
Иногда, когда она переставала видеть смысл, покой ускользал от нее, оставляя отчаяние и дикую, нерассуждающую ненависть, и ей снова начинало казаться, что все парит... Она просыпалась спустя целую вечность среди туманных образов и призрачных отблесков тепла на коже, и от ее волос шел слабый миртовый аромат.
Словно он все еще держит ее.
Всегда, всегда в тот же день к ней приходил Майкрофт. Думал, что совершенно непроницаем, но даже то, что он был здесь, кричало без слов.
Однажды они пришли вдвоем, необычно одетые; Майкрофт дулся, а Шерлок светился изнутри. На руках обоих было по массивному браслету, Эвр знала такие; и третий был для нее, Шерлок аккуратно, осторожно заблокировал его, когда Эвр переоделась в теплую одежду и встала перед братьями в ожидании.
Снаружи было и впрямь ужасно холодно. Стоял вечерний штиль, воздух мог бы звенеть, если б не поднимающийся над тихо шелестящим морем туман. Торопясь успеть до заката, Шерлок повел их вниз, наискосок по обрывам, к небольшой выходящей на юго-восток бухте.
* * *
Они устроились на заранее расстеленных матах, Шерлок развернул гигантское полотно теплоотражающей ткани, Майкрофт достал термос. Сидя между ними, Эвр с интересом наблюдала, как на погасшем будто сразу с заходом солнца небе разгорается, разрастаясь с невидимого горизонта, призрачное сияние луны.
- Не туда смотришь, - шепнул Майкрофт. Медленным, мягким прикосновением заставил ее поднять голову. Эвр взглянула вверх и почувствовала, как ее поднимает, уносит куда-то далеко, и только ладонь Шерлока удерживает ее.
Он будет здесь, не так ли?
Она позволила себе полететь.
Майкрофт и Шерлок терпеливо ждали в холодной ночи, пока туман, поднявшийся до небес, не скрыл последние росчерки метеоров и Эвр не задремала.
За ее спиной Майкрофт перехватил взгляд брата и тихо согласно кивнул.
* * *
"Леди и джентльмены, рейс благополучно завершен. Сегодня четырнадцатое декабря, местное время - три часа ровно после полуночи. Температура воздуха за бортом..."
Самолет приземлился.